История Общества Российско-Китайской Дружбы
90-летие Народно-Освободительной Армии Китая (НОАК) и выдающиеся китайские маршалы Е Цзяньин и Лю Бочэн.
26 апреля 2017 г. состоялось заседание ОРКД, посвященное 90-летию Народно-освободительной армии Китая, а также 125-летию со дня рождения Лю Бочэна и 120-летию со дня рождения Е Цзяньина.
На заседании председательствовал заместитель Председателя ОРКД, главный научный сотрудник ИДВ РАН, доктор исторических наук Юрий Михайлович Галенович, который приветствовал гостей - Советника-посланника Посольства КНР в РФ г-жу Лю Юйтао, Первого секретаря Посольства КНР в РФ г-на Дунь Вэйвэй, председателя Ассоциации китайской молодежи в Москве г-на У Хао.
Ю.М. Галенович обратился к присутствовавшим с кратким вступительным словом.
Уважаемые друзья!
Это обращение, то есть обращение к друзьям, в нашей аудитории представляется наиболее подходящим и верным, если иметь в виду суть того, чем мы занимаемся, что для нас представляет неоспоримую ценность.
При случае нам иной раз нравится говорить: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…»
А ведь, действительно, по какому случаю это происходит?
Прежде всего, очевидно, по той причине, что главной целью существования, жизни и работы нашего общества является вечная ценность и один из коренных интересов наших народов и стран, то есть дружба между нашими народами.
Дружба между нашими народами должна быть вечной и нерушимой.
Она не должна зависеть от перипетий во внешней политике, от дипломатических маневров.
Мы – народная организация, которая стремился делать то, что в ее силах с тем, чтобы продолжать взаимную дружбу наших народов, укреплять их доброе отношение друг к другу, пополнять существующий исторический Реестр добрых дел сторон в отношении друг друга.
Мы, в обществе дружбы, стараемся сохранять память о тех людях Китая, которые пользуются заслуженным уважением у себя в стране и внесли свой вклад в дружбу между нами.
Сегодня, прежде всего, можно вспомнить о том, что в двадцатом веке именно китайские военные сыграли важную незаменимую роль в истории и своей страны и, в ряде случаев, в установлении и развитии дружественных и союзнических отношений между нами.
Внутри Китая это было и во время Синьхайской революции 1911 года, и во время того, что в Китае носит наименование великой революции 1925 – 27 годов, и во время Антияпонской войны, и во время внутренней войны в Китае в 1940-х годах. Вся история, все достижения этих лет неразрывно связаны с именами китайских военачальников.
Таким людьми, представителями высшего комсостава, подлинными военными интеллигентами, в частности, были наши нынешние «именинники»: маршал Лю Бочэн и маршал Е Цзяньин. В памяти китайского народа возникло и сохраняется представление об «армии Лю – Дэна», то есть об армии, командующим которой был Лю Бочэн, а комиссаром Дэн Сяопин, а также о таком известном и уважаемом человеке как Е ШУАЙ, то есть маршал Е Цзяньин.
Они – люди одного поколения. Они родились в последнем десятилетии девятнадцатого века. Один в 1892.другой в 1897 году. Разница между ними составляет всего пять лет. Оба стали военными. Оба вступили в КПК. В 1928 году оба отправились в нашу страну. Лю Бочэн два года учился в военной Академии имени Фрунзе. Е Цзяньин – в Коммунистическом университете трудящихся Китая. Оба сыграли важную роль в 1930 – 1940 годах, руководя военными операциями. После создания КНР много сделали для создания вооруженных сил КНР. Они пережили эпоху Мао Цзэдуна. В конце жизни, а оба они скончались в одном и том же 1986 году, в октябре, с разницей всего в 15 дней, каждый из них внес свой вклад в открытие новой главы в истории своей страны.
У нас сегодня есть привилегия. Сегодня мы имеем возможность послушать рассказ о каждом из них нашего уважаемого глубокого знатока истории вооруженных сил КПК, Игоря Евгеньевича Пожилова.
Однако прежде чем дать ему слово, мне хотелось поведать вам о некоторых деталях из биографий маршалов Лю Бочэна и Е Цзяньина.
После смерти Мао Цзэдуна его официальным преемником стал Хуа Гофэн. Он сосредоточил в своих руках посты председателя ЦК КПК, председателя Военного совета ЦК КПК, премьера Госсовета КНР. В пропаганде Мао Цзэдуна именовали «великим вождем», а Хуа Гофэна «мудрым вождем».
Говорили, что тогда однажды Хуа Гофэну сообщили, что его ждут в военной гостинице в Пекине. Хуа Гофэн приехал туда. В комнате сидел Лю Бочэн. Он сказал Хуа Гофэну, что, очевидно, скоро уйдет в мир иной. У него есть желание, чтобы на его похоронах с речью выступил Дэн Сяопин, который в начале 1976 года потерял все свои посты. Хуа Гофэн понял намек. Дэн Сяопин в 1977 году получил обратно все свои руководящие посты. Так Лю Бочэн сыграл свою роль в ходе возвращения на руководящие посты важных фигур после ухода из жизни Мао Цзэдуна. Так тогда открылась возможность важных изменений в жизни Китая.
Далее слово для доклада о маршалах Е Цзяньине и Лю Бочэне было предоставлено И.Е. Пожилову, кандидату исторических наук, старшему научному сотруднику ИДВ РАН.
Ниже приводится текст его выступления.
Так совпало, что 1 августа 1927 г., когда в Наньчане прозвучал первый залп по бастионам реакции, известивший о зарождении вооруженных сил КПК, в Москве проходил Объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б). Помимо прочего, пленум, всецело поддержав ленинские установки по военному вопросу, закрыл многолетнюю дискуссию о том, нужна ли партии вооруженная сила на постоянной основе и если да, то какой она должна быть. Вождь российских большевиков на VIII съезде партии, исторически предрешившем исход борьбы за власть в нашей стране, говорил, что этот вопрос был «совершенно новый, он совершенно не ставился даже теоретически». «Мы брались за дело, за которое никто в мире в такой широте еще не брался, - продолжал основатель советского государства. -Но мы поступали согласно тому, чему учил нас марксизм. …Мы шли от опыта к опыту, пробуя, каким путем при данной обстановке может быть решена задача.А задача стояла ясно. Господствующий класс никогда не отдаст своей власти классу угнетенному.Но последний должен доказать на деле волю к свободе своей действенной военной организацией».
Тезисы Ленина представляли собой безусловную ценность для еще юной партии китайских коммунистов, но еще большей значимостью они наполнялись его отсылкой к учению марксизма как метода, а не «вместилища шаблонов».
Ведь право же, Компартия Китая разворачивала революцию в стране зависимой, экономически отсталой, опутанной феодальными пережитками, в стране иной социокультурной традиции, наконец, - с абсолютным преобладанием крестьянства, своеобычное самосознание которого налагало отпечаток на общество в целом. Словом, ее маршрут и база, будучи перенесены в деревню, - в силу насущности земельного передела и чаяний миллионов сельской бедноты, - весьма существенно разнились с условиями революции и гражданской войны в России, что немало затрудняло саму возможность воспользоваться ценнейшим опытом партии большевиков. Отсюда ленинское «мы поступали согласно марксизму» в условном переводе на китайский означало: «практика – критерий истины». А истина залегала в том, чтобы искусно распорядиться важнейшим положением теории китайской революции, выдвинутым Мао Цзэдуном и его соратниками о скреплении в монолит вооруженной борьбы армии с массовым крестьянским движением. Воистину, чего бы стоила пусть даже мощнейшая военная формация, лишенная корней в массах и их поддержки?!
Обращаясь к славной летописи Народно-освободительной армии Китая в канун юбилея, невольно задаешься вопросом: какова доля мужества и жертвенности в конечном триумфе 49-го тех, кто вступил на путь невыразимых испытаний длиною в долгих 22 года, ведь это фаза жизни целого поколения? Ответ, как ни считай, все равно будет один – она безмерна. Дабы не быть голословным, не могу не сослаться на поразительное по обнажению души свидетельство этого беспримерного подвига – не так давно опубликованные «Дневники Чэнь Боцзюня» (в начале 1930-х гг. совсем еще молодого парня, хотя и начальника штаба 5-й армейской группы). Подчеркну, это – сокровенные заметки, что называется, письма из окопов, а не воспоминания ветерана, умудренного высотою прожитых лет. Строчки дневника пронизаны удивительной стойкостью духа, готовностью преодолеть непреодолимое и, главное, преисполнены непоколебимой веры в победу революции, без чего теории и доктрины, не стоили и бумаги, на которой были написаны.
Помимо идейной убежденности и моральных кондиций высшей пробы, тесной смычки с народом, китайская Красная армия, к строительству которой партия приступила после Наньчанского восстания, отличалась целым рядом других непревзойденных качеств и редчайших достоинств, что делало ее уникальной «военной машиной» революционной эпохи. Тем более, эта армия, на что следует указать особо, в течение двух последующих десятилетий никогда не обладала в достатке даже винтовками и боеприпасами, ведь все добывалось с боя. А когда, к примеру, кольцо гоминьдановских блокгаузов плотно сомкнулось вокруг Центральной базы в Цзянси, отстрелянные гильзы собирались как крупицы золота и вновь снаряжались пулями, отлитыми из телеграфных проводов, и порохом из подобия селитры, выпаренной из подмогильных грунтов и, уж извините, отхожих мест. Убойной силы такого заряда хватало на каких-то 50-60 шагов. Но люди воевали, воевали героически, полуголодные и в униформе сплошь из заплат. Это не пафос публицистики, это - правда истории.
Так в чем же, помимо величия духа, состояла неповторимость армии китайских коммунистов, как она строилась и как закалялась? В своих отличительных чертах – будь то комплектование, боевая подготовка, политическое воспитание и многое-многое другое, Красная армия сложилась в период аграрной революции (самого раннего опыта государственного строительства КПК) и, наследуя заложенным именно тогда лучшим традициям и обогащая их, все последующее время с честью выполняла свой тяжелейшийдолг.
Прежде всего укажем на основу основ ее природы и характера – принцип безусловного и неослабного партийного руководства войсками. Знаковая 9-я (гутяньская) партконференция сняла раз и навсегда какие-либо альтернативы на сей счет, а это и проявления ультрадемократии, и рудименты милитаризма, и неисправимые привычки старого солдата, что грозило опрокинуть войска в вольницу полуанархии и безудержной демагогии. Второй незыблемый принцип – служение народу.
Что же касается организационной структуры армии КПК, ее функциональных и дисциплинарных начал, боевого предназначения и оперативно-тактического арсенала, иначе говоря, всего того, что отличает армию от вооруженной толпы, то здесь, как ни странно, до сегодняшнего дня в исторической литературе можно столкнуться (уж не знаю, как это характеризовать) с констатациями того, что якобы Красная армия Китая исконно являла собой армию партизанскую и возвела партизанскую войну чуть ли не в священный канон.
Да, совершенное партизанское искусство и сверхмобильность стали основным ее оружием в противостоянии с врагом, однако партизанство - войсковое или повстанческое - отнюдь не были и не могли быть ядром ее органического строения. И никто из первостроителей НОА, включая Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлая, Чжу Дэ, Пэн Дэхуая или кого-то еще, не видел Красную армию иначе, чем армию кадровую, строго централизованную, регулярную и призванную громить регулярные правительственные войска. Исходя из подобного целеполагания, полевое обучение Хунцзюнь и, конечно же, практика предполагали отработку самых различных приемов ведения боя, включая наступление и активную оборону в условиях позиционной войны. Опять же нельзя умалять и способности врага разобраться, в чем основное военное преимущество коммунистов, и попытаться навязать им войну по своим правилам. И уже довольно скоро в отражении 5-го похода Гоминьдана, что прошел под знаком противоборства на позициях, Красной армии, лишенной даже пяточка для маневра, пришлось самой прибегнуть и к фортификации, и лобовым, и фланговым ударам, и штыковому бою.
И все же, молниеносный маневр, внезапность атаки, стремительная перегруппировка сил и вновь удар там и тогда, где враг беспечен и не ждет, неизменно составляли сердцевину оперативно-тактического искусства НОАК и залог ее военных побед. В беседе с фон Зектом генерал Цзинь Ханьдин, выслушав поучения знаменитого пруссака, усмехнулся: «Оставьте иллюзии - Красную армию тактически не обыграешь, и бомбами не истребишь!». Так, документы периода показывают, что наибольший урон начиная с 1931 г. Красная армия стала нести не от пулеметно-артиллерийского огня противника, но от его массированных авиационных налетов, и что не менее важно, постоянная воздушная разведка стала буквально сводить на нет скрытность движения. Сильнейший козырь-контра был придуман и освоен незамедлительно. Марш и бой в ночных условиях, в любой погодной обстановке, - а под этим подпишется каждый профессионал, - есть сложнейший из навыков ведения войны, но ставший и впредь одной из констант военной школы НОАК. Наверное, не всем известно, что вплоть до настоящего времени абсолютным (неофициальным) рекордом в мировой военной истории считается марш-бросок 113-й дивизии Корпуса китайских добровольцев в Корее, когда ее бойцы зимой 1950 г. за 14 часов в горах, в сумерках и ночи преодолели 72 с половиной километра и сходу вступили в сражение.
Китайская Красная армия 30-х гг. являлась не только боевым, но и пропагандистским, рабочим и производственным отрядом партии. Вступая в деревни и села, она первой несла крестьянам лозунги аграрной революции и народовластия, помогала строить советы, участвовала в посевных и жатве, и первой же была обязана доказать, что это всерьез и надолго. Много лет спустя Чжу Дэ сделает своим войскам, вероятно, самый великий комплимент, заявив, что «мы тогда не умели ничего, кроме тесного сплочения с народом». Ведь что скрывать, проблема завоевания масс оказалась не столь проста, и вербальная агитация не всегда давала ожидаемого эффекта. Иными словами, она не имела единственного ключа к решению, даже столь очевидного, как наделение землей. Ведь завоевания революции каждодневно нуждались в защите, и могла ли армия всюду успеть и дать отпор реставрации? Так родилась и обрела непреходящее значение доктрина триединства вооруженных сил КПК – регулярных частей, партизанских формирований и ополчения. В сугубо военной ипостаси триединство суть воплощение подлинно народной войны, а в политической – и того весомее, ибо крестьянство, вливаясь в силы самообороны, шаг за шагом обретало человеческое достоинство, приходя к пониманию того, что дело освобождения прежде всего находится в его собственных руках. Бойцы в частях Пэн Дэхуая сложили такую песню, вот ее припев:
Сила масс доподлинно велика,
У нас нет трудностей,
Трудности – у врага!
Как бы героически ни сражалась армия, ее направляет и вдохновляет нерушимой преданностью революции и ратным мастерством ее командный состав. Китайская красная армия строилась исключительно на добровольческих началах, и, не имея кадрового резерва (подобно советской РККА), выучку «стальной опоры железных рядов», как тогда называли красных командиров, делегировала только и только себе. Подготовка курсантов в условиях нескончаемой войны длилась недолго, компетенции сводились к азам, теорию откладывали на потом, а умения шлифовались в бою. «Пламенным призывом солдата в атаку не поднимают, - говорил Лю Бочэн, - он станет драться и драться беззаветно, если уверует в своего командира».
Гораздо сложнее обстояла проблема с воспитанием командно-штабных кадров старшего звена. Китайская Красная армия, выйдя из младенческого возраста и приступив к операциям дивизиями и корпусами, стала нуждаться в знании высокого толка. За ним отправлялись в страну Октября. В стенах советских академий и училищ прошли обучение многие и многие военачальники вооруженных сил КПК. И узы воинского братства на годы вперед составили одну из ярчайших граней дружбы наших народов.
Поднимаясь к обобщениям, должно сказать: китайская Красная армия своими боевыми заслугами, отвагой и беззаветным служением революции овладела в крестьянских массах небывалым почитанием и авторитетом. И ушла в Великий поход не побежденной и не сломленной духом. В 1935 г. в Сычуани Чжан Готао не без иронии скажет Чжу Дэ: «…Немного же вас осталось». Главком ответит: «Немного, но мы сохранили наше главное достояние – кадры, которым нет цены».
В годы антияпонского сопротивления 8-я полевая армия покроет себя неувядаемой славой авангарда вооруженной борьбы китайской нации против агрессора, а, развернув массовое партизанское движение в тылу врага, кратно преумножит свою боевую мощь и число, сделает Коммунистическую партию центром притяжения всех патриотов и прогрессивно-демократических сил, в итоге наделив ее законным правом 1 октября 1949 г. провозгласить историческое «Китайский народ поднялся с колен!».
Победа революции ознаменовала и еще одну знаменательную веху – отныне Китай обретал армию единственную и единую, само название которой - Чжунго жэньминь цзефанцзюнь - олицетворяло совершенно новую главу в ее истории. Еще в Войне Освобождения НОА из рассеянных по опорным базам дивизий и бригад консолидируется в войска, способные вести активные наступательные действия в масштабах ТВД, упреждать в развертывании и окружать многотысячные группировки противника, овладевать укрепленными узлами обороны стратегического значения и неизменно удерживать инициативу.
И тем не менее НОА начала 1950-х гг. по оснащению, механизации и огневой мощи оставалась армией вчерашнего дня, по существу не обладая в этом плане даже полноценными сухопутными войсками. Ничуть не умаляя стремления и усилий китайского руководства укрепить оборонный потенциал авиацией и флотом, бронетанковыми частями, системой ПВО, решение задачи не мыслилось без братской помощи Советского Союза. В кратчайшие сроки на защиту рубежей Китайской Народной Республики встали все основные виды вооруженных сил и рода войск, осуществлены поставки современной боевой техники, заложены основы военной промышленности, в военвузах СССР и советниками на месте подготовлены сотни специалистов, способных не только управлять сложнейшим оружием, но и обучать пополнение. Мирный труд китайского народа обрел надежный оборонительный щит.
При этом НОАК, сохраняя свою неповторимую родовую черту, по-прежнему выполняла важную созидательную роль в обществе и государстве. «Учиться у Народно-освободительной армии, следовать ее примеру!», - так общество приветствовало и гордилось своими вооруженными силами.
Наступление эпохи реформ и открытости не могло не поставить перед Коммунистической партией страны задачи определиться, какой должна стать армия обновленного Китая, какая военная доктрина станет сообразна строительству социализма с китайской спецификой. Я не политолог, но полагаю глубоко символичным, что генеральная установка в этой важнейшей сфере была озвучена не в зале заседаний, но на войсковых учениях сентября 1981 г., причем самых масштабных со дня основания КНР. Ее начертал накануне вступивший в должность председателя Центрального военного совета Дэн Сяопин, лично руководивший маневрами. На параде войск, принявших участие в учениях, он сказал: «Необходимо перестроить нашу армию в могучую, модернизированную, регулярную армию, следующую принципам безраздельного партийного руководства и служения народу».
Миссию по выполнению завета великого реформатора взяли на себя и продолжают претворять в реальность руководители Китая следующих поколений. И сегодня НОА, исповедуя доктрину «активной обороны» и опираясь на внушительно растущую экономическую мощь государства, являет собой современную, компактную, оснащенную технологически передовыми средствами поражения, включая ракетно-ядерные силы, обладает оптимально сбалансированной системой органов управления, твердо стоит на защите суверенитета, территориальной целостности и интересов развития страны, в готовности ответить на вызовы международного терроризма, сепаратистских устремлений и религиозного экстремизма. В этом поле охранения мира и стабильности важную роль играет российско-китайское военное и военно-техническое сотрудничество, способствуя укреплению доверительного партнерства и стратегического взаимодействия наших стран.
В нашей аудитории дилетантов нет, и я не собираюсь, да и просто не смогу даже кратко описать заслуги двух выдающихся военных деятелей КПК, юбилеи которых мы также сегодня отмечаем. Говорят, что вряд ли есть лучший способ изучения истории, чем ее биографический жанр. Что касается персонально Лю Бочэна и Е Цзяньина, то это утверждение верно вдвойне, ибо их жизненный путь, неразрывно связанный с судьбой Народно-освободительной армии, как нельзя ярче отражает всю палитру ее неповторимых достоинств.
Лю Бочэн, крупнейший теоретик, «первейший военный интеллигент», полководец с заглавной буквы, основоположник штабной службы, наставник и кумир армейской молодежи НОАК, в послесиньхайскую пору не успев надеть офицерские погоны, встал под знамена Сунь Ятсена и с оружием в руках доказал преданность революционной демократии в войнах в защиту республики и конституции, в Северном походе НРА. В 24 года, потеряв в одном из боев правый глаз, приобрел имя, стяжавшее герою воинскую доблесть, не померкнувшую никогда: Ду Яньлун – «Одноглазый дракон». А далее были вступление в Компартию, поднятое им Шуньцин-Лучжоуское восстание (15-го сычуаньского корпуса) как предтеча выступления «1 августа». И кому как не ему партия смогла доверить разработать военный план и возглавить штаб восстания в Наньчане.
В конце 1927 г. Лю Бочэн, вернее Борис Иванович Афанасьев (в русском наречении) уже в Советском Союзе, где сначала зачислен на Высшие тактико-стрелковые курсы комсостава РККА «Выстрел», а затем становится слушателем Военной академии им. М.В.Фрунзе. Период учебы в Москве – очень важный этап в становлении Лю Бочэна как военачальника хотя бы по трем причинам, которые кратко сформулирую, опираясь исключительно на фонды Российского государственного военного архива. Во-первых, приобретенные им знания иначе, как самые современные, не назовешь. Не секрет, к примеру, что Лю Бочэн перевел (точнее, переложил) на китайский основной уставный документ советской РККА, но какой именно, ни в одной книжке не прочтешь. Между тем, «Боевой устав пехоты» 1926 г., или «БУП-26», являлся квинтэссенцией достижений советской военной науки второй половины 1920-х гг. и ни в чем не уступал «Полевому уставу» Рейхсвера (FUG-487), который считался лучшим тактическим наставлением в Европе. Во-вторых, на «Выстреле» и в Академии Лю Бочэн был окружен небывалым почетом и уважением, и, хотя на петлицах носил ромб комбрига, советские товарищи и начальство называли его «комкором», будучи хорошо осведомлены, что тот «имеет огромный боевой опыт, отважен в сражении, владеет глубокими познаниями о войне» (Попутно замечу: на лефортовских курсах готовили комбатов и командиров полков, и преподаватели говорили прямо: «Ему бы сразу в академию, если бы русский знал получше»). В-третьих, что, пожалуй, самое важное, имея в виду печально известное заседание Военного совета ЦК 1958 г., на котором Лю Бочэн и ряд высших командиров НОАК подверглись жесткой критике «за догматизм в военной линии», означавший якобы приверженность слепому заимствованию зарубежных образцов и забвение лучших военно-революционных традиций партии» («Меньше железа – больше духа!», - так, еще с Кореи, гласил правильный в кавычках посыл). Архивные документы свидетельствуют, что Лю Бочэн всегда дорожил и гордился этими лучшими традициями, неизменно заявляя: «Нельзя хвататься за чужое и расхваливать напропалую… Надо умно и умело сочетать свои и чужие достижения, тогда мы будем впереди!».
Несмотря на более чем основательные военно-теоретические познания, Лю Бочэна не прельщала штабная работа, и по возвращении в Китай он возглавлял генштаб Реввоенсовета всего три года (в общем зачете), однако же успел преобразить этот доселе малозначимый орган в подлинный мозг оперативного планирования и армейского управления. Свое призвание, как и прежде, он усматривал в вождении войск. И уже в Великом походе командовал авангардом колонн, а с началом Антияпонской войны назначен командиром 129-й дивизии. Как бы отменно ни сражались 115-я и 120-я, 129-я дивизия считалась самой боевитой в 8-й армии.
Не скажу, что две сильные, волевые и властные личности сразу нашли общий язык, но сложившийся в 1938 г. тандем комдива и политкомиссара Дэн Сяопина без всяких сомнений следует считать равноположенным всем и всяческим победам дивизии, а затем в Войне Освобождения и их полевой армии, которую величали «армией Лю-Дэна», - настолько безупречно-слаженными оказались этот лидерский союз и столь искренне-доверительным товарищество без малого в полвека. 13 лет из них пришлись на войну, и за это время командир и комиссар многому выучились друг у друга. В НОА было много хорошо знавших военное дело партийцев, однако пальма первенства бесспорно принадлежала Дэн Сяопину, а высочайший авторитет в армейской элите еще скажет свое веское слово в политических коллизиях его личной стези и будущности государства. О Лю Бочэне всего не рассказать, но не упомянуть о его роли в истоках предстоящего восхождения боевого соратника непростительно.
«Армии Лю-Дэна» (формально 2-й полевой) выпало много испытаний в Войне Освобождения – начиная от первой победы в Шанданской операции, яростного Дабешаньского прорыва, переломной Хуайхайской битвы и заканчивая разгромом гоминьдановских войск в Юго-Западном Китае. Напомним, Лю Бочэн и Дэн Сяопин – земляки-сычуаньцы.
После победы Лю Бочэн реализовал наконец и свою, пожалуй, самую сокровенную мечту - создать национальную военную академию и готовить в «Восточной Фрунзе», как он ее называл, кадровый состав высшего командного звена. Распространяться на эту тему не стану, скажу лишь: очень мало кто из генералов и старших офицеров вооруженных сил Китая не считал его своим Учителем и Наставником. Заслуга в комментариях не нуждается.
Лю Бочэн за 30 с лишнимлет войн и боев получил 9 ранений. В 1972 г. ослеп уже на оба глаза, стал полным инвалидом и вплоть до кончины практически не покидал больничной палаты. Дабы оставаться честным перед собой и не занимать «впустую» высоких партийно-государственных постов, в 1982 г. маршал попросил руководство отправить его в отставку. В специальном письме ЦК КПК просьба была удовлетворена и выражена глубокая признательность «великому воину» за его выдающийся вклад в освобождение китайского народа.
Е Цзяньин,не многим моложе Лю Бочэна, выходец из гуандунского Мэйчжоу. Подобно главкому Чжу Дэ, но несколько позднее (в 1919 г.), окончил Юньнаньское училище сухопутных войск, на то время одно из лучших военно-учебных заведений Китая, преподавательский состав которого, кстати, по приглашению Ляо Чжункая перешел в школу Хуанпу, когда создавалась эта «кузница офицеров революции», а Е Цзяньин, уже последовательный сторонник Сунь Ятсена, принимал активное участие в ее создании и организации учебного процесса, построенного большей частью также на программах куньминцев. Как и Лю Бочэн, сызмальства питал страсть к чтению, слыл интеллектуалом, и словно от рождения был награжден талантом великолепного штабиста и носителя безупречной штабной культуры. Е Цзяньина так и называли цаньцзо – «штаб и совет», причем совет дельный и в один миг. Прямо скажем, он почти никогда не командовал войсками, и в 1955 г., узнав, что представлен к маршальскому званию, отказался от такой высокой полководческой регалии, заявив, что «с меня хватит и генерал-полковника». Скромность, конечно, украшает человека, но в данном случае она была абсолютно неуместной – едва ли не все крупнейшие операции НОА, что в советских районах, что в антияпонском сопротивлении или в Войне Освобождения разработаны либо под его руководством, либо при деятельном участии. И еще: если Лю Бочэн в общем-то сторонился всего того, что к военной сфере касательства не имело, то Е Цзяньин, в свое время уподобленный Мао Цзэдуном «премудрому и рассудительному Чжугэ Ляну», напротив, питал к политике интерес постоянный, склонности необыкновенные и ответственность государственного мужа, а не корысть проходимца. Потому ни один из маршалов КНР не имел сопоставимых с его, Е Цзяньина, политических заслуг перед партией и народом.
С 1927 г. Е Цзяньин уже коммунист, начштаба 4-корпуса НРА, любимец и доверенное лицо Чжан Факуя, не дает сорваться Наньчанскому выступлению, а в декабре - уже открыто – один из руководителей восстания в Гуанчжоу. Затем учится в Москве, в Коммунистическом университете трудящихся Китая (КУТК), где после занятий набирается знаний военных у Лю Бочэна, с которым сводит крепкую дружбу. В 1958 г. – а это важное свидетельство, – когда друга за т.н. догматизм критиковали все кому не лень, Е Цзяньин не убоялся публично заявить: «Лю Бочэн – сокровище нашей армии!».
А вот что о самом Е Цзяньине сказал человек, без которого судьба маршала наверняка сложилась бы совсем иначе. Чжоу Эньлай, принимавший его в партию, высоко ценивший как военачальника еще с Хуанпу, первым разглядел в нем и талант дипломата-переговорщика, и необычную для военного эрудицию, и неизбывно-притягательный оптимизм, надежность и твердость. «Светлая голова, настоящая крепость, верен в любых испытаниях», - так это звучало. Их плодотворное и взаимоуважительное сотрудничество продолжалось целых 52 года. В контексте этой, под руководством будущего премьера, политической деятельности, причем практически без отрыва от исполнения прямых военных обязанностей (например, в 1941-1945 гг. он возглавлял штаб 8-й армии), Е Цзяньин выполнил совместно с Чжоу Эньлаем или самостоятельно целый ряд ответственных миссий (урегулирование «сианьского кризиса» 1936 г.; подписание Соглашения от 3 августа 1937 г., положившее начало единому национальному антияпонскому фронту в Китае; представительство 8-й армии в Нанкине и Чунцине; разработка пакета документов о предотвращении гражданской войны 1945 г.; работа в «комиссии трех»; переговоры с Фу Цзои о мирной сдаче Пекина…) И это лишь толика его вклада в победу на этом, некомбатантном, поприще.
А на завершающем этапе войны Е Цзяньин вместе с Чэнь Гэном проводит блестящую операцию по разгрому группировки гоминьдановских войск в Южном Китае и освобождает Гуанси, Юньнань и родной Гуандун, где в течение нескольких лет, будучи секретарем Южнокитайского бюро ЦК и председателем Военно-административного комитета, занимается восстановлением разрушенного хозяйства, налаживает мирную жизнь земляков. Причем вникает и вникает основательно и в финансовые проблемы, и в тонкости аграрной реформы, защищает интересы хуацяо и национального предпринимательства, обобщая опыт и генерируя идеи новых горизонтов.
При всех разночтениях бытующих оценок политических и социально-экономических взглядов маршала, среди них почти нет тех, что бы ни связывали его имени с отторжением аргументов Хуа Гофэна о «двух абсолютах», а также с провозглашением в Китае политики открытости и в особенности курса на создание специальных экономических зон, ставших локомотивом процесса реформ (появились они все-таки в Гуандуне, а не в Шанхае или, скажем, в Тяньцзине). И Мао Цзэдун в общем был прав, как-то сказав, что Дэн Сяопин и Е Цзяньин «ходят в одной паре штанов», т.е. идейно идентичны.
Как бы то ни было, однако, «умница из Мэйчжоу» оставался человеком военным, и его долгом номер один всегда оставались укрепление обороноспособности страны и забота об усилении армии как важнейшего государственного института и опоры партии. Эту задачу – что ранее, что в «великую смуту», или, когда став министром обороны и самым влиятельным военачальником после устранения Линь Бяо, - Е Цзяньин, несмотря на острейшие перипетии политической борьбы, выполнил и, устранив «банду четырех», значительно ускорил полную реабилитацию и возвышение Дэн Сяопина к пьедесталу вождя, вождя-реформатора. Кстати сказать, и Лю Бочэн еще при жизни Мао Цзэдуна, в одном из приватных разговоров, соткровенничал так: «После ухода Председателя Китаем сможет править только Дэн Сяопин».
На этом можно было поставить точку, если бы не одно «но». В 1982 г. Е Цзяньин сделал свое последнее и, кажется, самое важное политическое заявление. При встрече с Ху Цили, только что вошедшим в состав Политбюро и назначенным завканцелярией ЦК КПК, маршал произнес: «Никто в партии не может обладать всей полнотой власти, никто не застрахован от ошибок. Партия – это демократический централизм, иначе беды не замедлят повториться».
Далее слово было предоставлено Советнику-посланнику Посольства КНР госпоже Лю Юйтао, которая недавно приступила к работе в Москве и впервые присутствовала на заседании ОРКД.
Госпожа Лю Юйтао передала привет от Чрезвычайного и Полномочного Посла КНР в России господина Ли Хуэя и выразила благодарность ОРКД за проведение мероприятия, посвященного памяти двух выдающихся маршалов, сыгравших важную роль в истории Китая. Госпожа Лю Юйтао отметила важную роль Обществ дружбы в отношениях между двумя странами. Она выразила уверенность в том, что у присутствующих студентов, изучающих Китай, надежное и уверенное будущее, потому что их поддерживает Общество дружбы.
Госпожа Лю Юйтао кратко остановилась на недавнем визите в Россию Председателя ПК ВСНП Чжан Дэцзяна, в ходе которого прошла встреча Председателя Совета Федерации Валентины Ивановны Матвиенко и Председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей КНР Чжан Дэцзян с активом Общества российско-китайской дружбы. Встреча подтвердила важную роль деятельности обществ дружбы для отношений между Китаем и Россией.
34 изображения
Предыдущая страница: Главная