Фото: Екатерина Болдыгина.
В заседании «Круглого стола» приняли участие Заместители Председателя Общества: Первый заместитель Г.В.Куликова; А.Н. Алексахин; И.Б. Архипов; члены Центрального Правления ОРКД, сотрудники Института Дальнего Востока РАН, а также студенты Государственного университета управления (ГУУ) и Московского государственного института международных отношений (университета) МИД Российской Федерации (МГИМО), известные российские ученые-синологи – профессор В.Г. Буров и профессор В.В. Малявин.
Мероприятие вступительным словом открыл Заместитель Председателя Общества российско-китайской дружбы, Руководитель комиссии по культурному и гуманитарному сотрудничеству Исполнительного Совета Центрального Правления ОРКД, Посол по особым поручениям МИД РФ, профессор кафедры дипломатии МГИМО МИД РФ К.М. Барский
К.М. Барский, который председательствовал на мероприятии, поприветствовал участников собрания и выразил радость вновь выступать в стенах ОРКД, а также надежду на то, что вечер получится продуктивным и интересным. Он отметил, что Конфуций, который был первым Учителем в Китае, не написал ни одной книги, все его мысли были записаны его учениками или учениками учеников, и в тоже время без философии конфуцианства нельзя представить Китай, нельзя представить весь современный мир. Жизненный путь великого философа был тернистым, его гнали правители царств, не принимали на службу, он терпел лишения и трудности, но не сдавался. Конфуций пытался побудить князей поступать добродетельно, править, опираясь на морально-этические нормы, но не снискал славы при жизни. Зато сейчас его учение является духовной скрепой Китая. На заседании «Круглого стола» участники поговорят о конфуцианстве в его современном прочтении. У нас в стране древняя и славная традиция переводов конфуцианских письменных памятников, стоит вспомнить переводы «Бесед и суждений», которые в разное время осуществили такие выдающиеся отечественные синологи, как: В.П. Васильев, Л.С. Переломов, П.С. Попов, В.А. Кривцов, И.И. Семененко и А.Е. Лукьянов. Также за рубежом было немало прекрасных специалистов и переводчиков: Дж. Легг, Р. Вильгельм и др. И в Институте Дальнего Востока РАН немало специалистов, занимающихся данной проблематикой.
После вступительного слова К.М. Барский представил первого выступающего, кандидата философских наук, старшего научного сотрудника Центра изучения культуры Китая Института Дальнего Востока РАН — А.Ю. Блажкину
А.Ю. Блажкина поблагодарила К.М. Барского и всех собравшихся, выразила радость, что сегодня имеет уникальную возможность выступить с докладом на тему «Общество Великого Единения (да тун) как социально-политический идеал конфуцианства».
Ниже приводим основные тезисы выступления А.Ю. Блажкиной:
«Конфуцианство возникло в Китае на рубеже VI–V вв. до н. э., оно представляет собой философское течение древнего Китая. Как и даосизм, моизм, легизм, конфуцианство сложилось в эпоху Чуньцю (Вёсен и осеней) (770 до н. э. – 478 до н. э.). и прочно связано с именем основателя конфуцианства – Кун-цзы (Конфуция) (551 до н. э. – 479 гг. до н. э.).
В центре конфуцианской философии всегда стояли вопросы социально-политического характера: принципы гармоничного и добродетельного управления Поднебесной (правитель – образец для народа), роль и функции чиновнического аппарата, условия для применения наказаний и т.д. Вместе с тем, эти вопросы всегда были этически окрашены, и потому не случайно, что нынешние лидеры КНР взяли принципы традиционного конфуцианства за основу современной политической культуры. Именно в этих принципах, которые органично соединяются с социалистическими принципами, руководство КНР видит залог эффективного экономического, политического и культурного развития своей страны. Ученые всего мира, связывая «экономическое чудо» Восточной Азии с традиционной конфуцианской культурой, уже давно заговорили не только о «социализме с китайской спецификой», но и о «конфуцианском капитализме» и «конфуцианской модернизации». Одной из центральных философских концепций, которая была разработана ранними конфуцианскими мыслителями, была концепция Великого Единения (да тун). Термин «Великое Единение» (да тун) (в переводе В.М. Майорова – «великое согласие») впервые упоминается в трактате «Шан шу» («Чтимая книга»), главе «Хун фань» ("Великий закон", "Великий план"). Концепция да тун лежит в основе фундаментального труда Кан Ювэя — «Книге о Великом Единении» (Датун шу)», в которой философ детально излагает собственный проект социальной утопии. Подробное описание этой концепции мы находим в двух древних трактатах — «Ли цзи» и «Кун-цзы цзя юй». В историко-философской науке глава «Ли юнь» («Движение ритуала») из трактата «Ли цзи» достаточно хорошо изучена как отечественными, так и зарубежными учеными. Она занимает важное место в процессе формирования конфуцианской этической доктрины. Советский синолог И.С. Лисевич переводит название данной главы как «Действенность ритуала». Ее содержание примечательно главным образом тем, что содержит описание конфуцианской идеальной модели социально-политического устройства – общества Великого Единения. В данной главе раскрывается онтологическая сущность человека, а также систематически излагается конфуцианское учение о ритуале. Описание да тун из трактата «Ли цзи» переводили в разное время такие отечественные китаеведы, как С.Л. Тихвинский, И.С. Лисевич, А.С. Мартынов, А.И. Кобзев, Д.Е. Мартынов.
В конфуцианском памятнике «Кун-цзы цзя юй» («Речи школы Конфуция»), который по мнению директора научно-исследовательского института Конфуция, профессора Ян Чаомина, является «первой книгой для изучения наследия Кун-цзы», также содержится глава «Ли юнь». Она почти полностью совпадает с одноименной главой из трактата «Ли цзи». Центральной концепцией в главе «Ли юнь», как в варианте из «Ли цзи», так и в варианте из «Цзя юй», является концепция Великого Единения. Ее влияние на становление и развитие политической доктрины как древнего, так и современного Китая, чрезвычайно велико. Обратимся к переводу отрывка из «Ли цзи» Игоря Самойловича Лисевича: «Когда шли по великому пути, Поднебесная принадлежала всем, [для управления] избирали мудрых и способных, учили верности, совершенствовались в дружелюбии. Поэтому родными человеку были не только его родственники, а детьми — не только его дети. Старцы имели призрение, зрелые люди — применение, юные — воспитание. Все бобыли, вдовы, сироты, одинокие, убогие и больные были присмотрены. Своя доля была у мужчины, свое прибежище — у женщины. Нетерпимым [считалось] тогда оставлять добро на земле, но и не должно было копить его у себя; нестерпимо было не дать силам выхода, но и не полагалось [работать] только для себя. По этой причине не возникали [злые] замыслы, не чинились кражи и грабежи, мятежи и смуты, а люди, выходя из дому, не запирали дверей. Это называлось великим единением. Ныне великий путь скрылся во мраке. Поднебесная стала достоянием [одной] семьи».
Великое Единение (да тун) – это состояние, когда в Поднебесной преобладало Великое Дао. Обычно это состояние трактуется как отсылка к золотому веку, но во времена Кун-цзы общество да тун уже не существовало и осталось лишь умозрительным идеалом, к которому стремились конфуцианские философы. В эпоху Чуньцю власть царствующего чжоуского дома пришла в упадок, местные правители чжухоу вели между собой непрекращающуюся войну, поэтому народ жаждал умиротворения, а интеллектуальная элита того времени искала пути выхода их политического и этического кризиса. Кун-цзы полагал такое состояние результатом краха ритуальных основ общества и отсутствием политической прозорливости власть предержащих. Он пытался переосмыслить действительное положение вещей и разработал ряд концепций, ставших не только сутью конфуцианского учения, но и частью современной политической программы КНР. Кун-цзы стремился реорганизовать социальный порядок, восстановить забытые принципы управления прежних совершенномудрых ванов, тем самым приблизиться к идеалу Великого Единения, когда все люди были разумны и сдержаны в использовании материальных благ («Поднебесная была общей»). При этом отсутствовала наследственная аристократия, правящая элита выбиралась не на основе социального происхождения, а на основе заслуг и способностей («выбирали достойных и талантливых»). Таким образом, общество Великого Единения является обществом, в котором все преданы служению коллективному благу вместо того, чтобы стремиться к индивидуальной пользе. В то же время Великое Единение – это общество свободы, такой свободы, в которой каждый осознает свою роль в социальном космосе и самозабвенно следует ей.
Эпоха Великого Единения была описана в древних трактатах «Кун-цзы цзя юй» и «Ли цзи», ныне же высшее партийное и государственное руководство КНР также пытается на практике осуществить заветы Учителя. Концепция Великого Единения (да тун) имеет прямое отношение к новейшей политической культуре Китая. Она получила свое воплощение в идее «Сообщества единой судьбы человечества» (жэньлэй минюнь гунтунти), которая была выдвинута генеральным секретарём ЦК КПК Си Цзиньпином в ноябре 2012 г. на XVIII Всекитайском съезде КПК. Результаты деятельности Кун-цзы оставили богатое наследие, они получают свое осмысление и в современном мире с его глобальными вызовами и планетарными проблемами. Интерес нынешних руководителей КНР к концепции да тун еще раз подтверждает ее научную ценность и общечеловеческую глубину».
К.М. Барский поблагодарил А.Ю. Блажкину за интересное выступление и выдвинул справедливое утверждение, что конфуцианство важно изучать потому, что это глубокая доктрина, которую каждый примеряет на себя, конфуцианство – это все про сегодняшний день, это не отвлеченные умозрительные мечтания. Конфуцианство ценят не только в Китае, но и в Южной Корее, Сингапуре и других странах. Есть ли у конфуцианства будущее как у учения или практической политики? Есть разные точки зрения как в отечественной академической науке, так и в обществе.
В продолжение заседания «Круглого стола» слово было предоставлено известному китаеведу, крупному специалисту в области китайской философии и цивилизации, переводчику, автору книги «Конфуций», доктору исторических наук, профессору, руководителю Центра изучения культуры Китая Института Дальнего Востока РАН В.В.Малявину, который выступил с докладом на тему «Конфуцианство в современном мире: сильные и слабые стороны».
Ниже приводим основные тезисы выступления Малявина В.В.: «Я благодарю участников и организаторов нашего заседания, которые предоставили мне возможность высказаться на эту, очень важную тему. Конечно, если говорить о современном конфуцианстве, то нельзя оценить его, не сделав экскурс в историю, не обращаясь в прошлое. Необходимо посмотреть на обстоятельства его исторической судьбы. Иначе мы не сможем понять и оценить роль конфуцианства в современном мире. Если мы считаем, что конфуцианство – духовная скрепа, основное звено китайской цивилизации, то надо посмотреть на это в более широкой исторической перспективе. Давайте посмотрим, каково ядро Китая? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, надо сказать о том, что не есть конфуцианство и что не есть Китай. Китайская мысль не относится к субъектно-объектным отношениям. В этом смысле мы должны опираться на телесное, на вещи, вещи предстают перед нами как вестники древности, вещи, а не слова. Даже Конфуций не хотел говорить, он заявлял: «Разве Небо говорит?» Телесность существует постольку, поскольку несводима к физическому телу, являющемуся объектом мысли. Она есть «иное» мысли, и, будучи заданной сознанию, интимно внятной ему, отсутствует в любой его данности. Всякое суждение о телесности носит характер иносказания, свидетельства. В таком случае основным принципом познания и даже связи всех вещей (задаваемой именно ритуальным действием) является правильная ориентация и выверенность движений. Философия тела есть не правильное мнение, ортодоксия, а правильное действие, ортопраксия, что нам уже известно на примере отношения Конфуция к ритуалу.
Китайская цивилизация всецело стоит на самоинаковости, а не на самотождественности («Я есть…»), в отличие от цивилизации западной. Вещь всегда увлекает нас в иное. В этом смысле русский язык очень точен: вещие вещи, то есть вещи – это вестники, которые раскрывают перед нами неведомое. Вместо субъектно-объектных отношений – разрыв, и вся китайская культура и философия существует на этом разрыве. Вещи существуют тогда, когда есть предел, и каждый человек отличается от других. А усилие соотнесения себя с другими («как мы относимся к другим людям, которые нас окружают?») – это и есть суть конфуцианской философии. И в этой связи задача мудреца, который предвосхищает действия других, поэтому и знает больше других, заключается в том, чтобы преодолевать себя (кэ цзи), непрестанно самосовершенствоваться.
Вся история конфуцианства – это попытка найти основания тому, что много веков назад сказал Конфуций. А наивысшим этапом в истории конфуцианства было именно неоконфуцианство (сун-мин ли сюэ), где основополагающим было учение о ли. Многие переводят термин «ли» как «принцип», но на мой взгляд, это не совсем верно. Ли - это разумность, такая разумность, которая ничем не обоснована, ни научными спорами, ни яростными дискуссиями, эта разумность – взгляд и улыбка Конфуция. Его слова ничего не объясняют, они обращены вовнутрь, в глубину самого человека. Сосредоточение конфуцианства в современном мире – это прагматика, его невозможно целиком и полностью перевести в идеологию. Конфуцианство, конечно, часть современного мира и будет оставаться этой частью в будущем. И Западу нечего противопоставить конфуцианству».
К.М. Барский поблагодарил В.В. Малявина за содержательное выступление, отметил важность и актуальность сказанного. А также задал присутствующим вопрос о том, как еще может трансформироваться конфуцианство в условиях, когда Китай начинает формировать совершенно другую реальность, с которой мы не знакомы. К.М. Барский напомнил, что недавно в КНР состоялся 6-й пленум ЦК КПК 19-го созыва. И в резолюции этого пленума были осмыслены и разработаны очень важные формулировки: «Партия, ведя за собой народ, создала новую форму человеческой цивилизации», «необходимо руководствоваться древним высказыванием: каждый несет ответственность за процветание и упадок в Поднебесной». То есть решения ЦК КПК трактуются через призму традиционных конфуцианских подходов. В настоящий момент идет подготовка к XX съезду КПК, который состоится в 2022 г., и становится понятно, что нынешнее руководство Китая формулирует свою систему ценностей, в которой, по всей видимости, мы найдем и коммунистические идеалы, и практический опыт развития Китая, и наследие Конфуция.
К.М. Барский предоставил слово следующему докладчику, крупному советскому и российскому синологу, специалисту в области традиционного конфуцианства и марксисткой философии, автору ряда монографий, доктору философских наук, профессору, главному научному сотруднику Института философии РАН В.Г.Бурову, который выступил с докладом на тему «Роль конфуцианства в современном мире».
Ниже приводим основные тезисы выступления В.Г.Бурова:
«Выражаю признательность за возможность выступать сегодня, тема, о которой я буду говорить, чрезвычайно глубокая и важная. Вспомним о не самом далеком прошлом, о Лу Сине, о «движении за новую культуру» (синь вэньхуа юньдун), когда критиковались традиционные китайские идеи, отрицалось конфуцианство. К счастью, ситуация изменилась. Многие китайские и зарубежные философы, например, Ху Вэйлу и академик Конрад Н.И. в СССР говорили о том, что просвещение и гуманизм появились в Китае раньше, чем на Западе. И с этим утверждением нельзя не согласиться. В 20 в. все китайские руководители, начиная с Мао Цзедуна, говорили о конфуцианстве, но, по моему убеждению, на новую высоту конфуцианство поднял именно нынешний глава государства - с 2012 г. генеральный секретарь ЦК КПК, Председатель Китайской Народной Республики с 2013 года Си Цзиньпин. Он уделяет большое внимание и прекрасно знаком с китайской философией, не только с Конфуцием, но и с Ван Янмином. Вообще, Ван Янмин стал очень важным философом в современном Китае. Конечно, его философия – это не субъективный идеализм, как мы считали раньше. Ван Янмин полагал, что «за пределами сердца нет ни вещей, ни разума». В области этики и нравственного воспитания он предложил идею о «доведении благосмыслия до конца» (чжи лян чжи)», разработал доктрину «единства знания и действия», отрицая при этом их разделение и первичность одного из них. А.И. Кобзев переводит «лян чжи» как «благосмыслие», но по сути – это благое, нравственное знание, это и есть задача для настоящего конфуцианца.
Мой друг, известный китайский философ Чэн Лань выделил 4 особенности китайской философии — то, что отличает китайскую мысль от западной и что составляет ядро китайской мудрости:
- Ответственность прежде всего. Ответственность выше, чем свобода, и в этом коренное отличие Китая от Запада.
- Долг (и) выше, чем права.
- Коллектив выше, чем индивид.
- Гармония (хэ) выше, чем конфликт.
Все эти концепции направлены на установление политической и социальной стабильности страны, они нацелены на создание человека, который будет лоялен к государству, обществу и партии. Си Цзиньпин относится к марксизму и конфуцианству иначе, чем все предыдущие лидеры КНР, не чисто прагматически, у него есть желание глубоко, всесторонне осмыслить сущностные основы конфуцианства и марксизма, соединить конфуцианство и марксизм. Заслуга Си Цзиньпина в разработке концепций «Один пояс – один путь», «сообщества единой судьбы человечества», основных социалистических ценностей, которые представляют собой набор новых официальных интерпретаций китайского социализма, выдвинутых на XVIII-м съезде КПК в 2012 году —12 значений, записанных 24 китайскими иероглифами (достаток, демократия, цивилизованность, гармония, свобода, равенство, справедливость, законность, патриотизм, самоотверженность, целостность, дружба).
То, что происходит в современном мире, можно обозначить как «конфуцианизация марксизма», я говорил об этом еще 20 лет назад, когда в 1994 г. была создана Международная конфуцианская организация. Это вполне закономерное явление, так как пассажи из конфуцианских трактатов понятны современным китайцам, а конфуцианское уважение к старшим, сыновняя почтительность процветает не только в Китае, но и в Южной Корее, Японии и других азиатских странах. Конфуцианство будет включено в марксизм, без конфуцианства китайская цивилизация и современный мир не смогут существовать».
К.М. Барский поблагодарил В.Г. Бурова за интересное сообщение и отметил, что возврат к истокам, к традиционным конфуцианским ценностям свидетельствует о глубоком внутреннем процессе в нынешнем китайском обществе, этот процесс влияет на все сферы жизни. К.М. Барский также напомнил о том, что современный китайский дипломатический протокол строится на древнем конфуцианском ритуале.
В завершение заседания «Круглого стола» К.М. Барский предоставил слово Г.В. Паутову, студенту 2 курса магистратуры МГИМО МИД РФ, который выступил с сообщением на тему «Роль идеала Общества Великого Единения (да тун) в современной внешней политике Китая».
Ниже приводим основные тезисы выступления Г.В.Паутова:
«Сегодня я хотел бы раскрыть тезис А.Ю. Блажкиной о том, что концепция Великого Единения является одной из основ внешней политики Китая. Вызывает удивление то, насколько китайская власть преемственна в этом плане на протяжении последних 150 лет, хотя речь идет о различных политических силах, между которыми нередко возникали неразрешимые противоречия. Тем не менее, хотя лозунги менялись на протяжении этого времени, но одно оставалось неизменным – это цель, а именно возрождение Китая в новых исторических условиях. Конечно, события XIX в. являлись большим ударом для китайской цивилизации, это был сложный период в китайской истории. Но уже во время Тайпинского крестьянского восстания (1850—1864 гг.), огромного по своим масштабам, крестьяне, которые шли умирать ради благоденствия своей страны, были вдохновлены идеалом Великого благоденствия (тай пин). Как отмечают китайские ученые, во многом этот идеал связан с идеалом Великого Единения (да тун). Затем, уже позднее и Кан Ювэй, и Сунь Ятсен («Три принципа») при разработке своих философских и политических доктрин обращались к идеалу Великого Единения. Не лишним будет вспомнить о том, что молодой Мао Цзэдун в 1917 г. писал в письме своему учителю такие слова: «Наша цель – это общество Великого Единения». Затем это развили и Дэн Сяопин, и последующие руководители КНР. Роль идеала Великого Единения играет значительную роль в дискуссиях современных китайских марксистов. Этот идеал укоренен в сознании, в менталитете китайского народа. Идеал Великого Единения будет в будущем реализован не только в Китае, но, возможно, и во всем мире».
В заключение заседания К.М. Барский обратился к участникам мероприятия с предложением задать вопросы докладчикам и высказать свои соображения. Заместитель Председателя ОРКД, профессор А.Н. Алексахин в своем сообщении отметил роль Конфуция и конфуцианства в изучении китайского языка сегодня.
К.М. Барский поблагодарил всех присутствующих и высказал мнение, что изучение наследия Конфуция дает великую радость познания, а также открывает пути для самосовершенствования, после чего собрание было объявлено закрытым.